Проблемы диалога бизнеса и общества...

Автор: Искандер Хисамов

Случилось мне недавно присутствовать на торжественном открытии нового прокатного стана. Это было на одном из больших металлургических заводов в одном маленьком городе, где этот завод является по существу единственным работодателем и кормильцем. Два сюжета из этого мероприятия запали в душу. Первый: богослужение на фоне адского пламени и церковный хор, заглушаемый грохотом металла. И злое шипение этого металла, который батюшка кропил святой водой. Второй сюжет: пресс-конференция, на которой руководитель корпорации (имен собственных называть не буду, чтобы не отвлекать от темы) рассказывал местной общественности о грандиозных свершениях и планах реконструкции, миллиардных инвестициях, повышении эффективности и конкурентоспособности, об улучшении экологии, энергосбережении — от всего этого у меня захватывало дух, а общественность угрюмо слушала и вопросы задавала только о том, сколько еще появится безработных и куда будет уведена прибыль. Руководитель отвечал, что корпорация намерена превратить этот город в образцовый, что сама реконструкция дает много рабочих мест, а потом появятся и новые, и так далее, а слушатели не скрывали враждебности, иронии и скепсиса.

Тема социальной ответственности бизнеса, диалога бизнеса и общества выходит нынче на первый план, причем поднимают эту тему сами бизнесмены. И не просто бизнесмены, а самые крупные из них. С чего бы это? А с того, что все труднее им становится жить.

Крупный капитал Украины вырос на экономических руинах, оставленных умершей советской властью. Он, натуральное дело, откопал из этих руин самые дееспособные активы — в первую очередь металлургические и химические, стряхнул с них пыль, наладил систему поставок и продаж и стал себе поживать да добра наживать. В процессе приобретения этих активов было много чего, включая стрельбу по конкурентам, так что сверхприбыли стали отчасти и премией за риск. Поскольку законодательная база страны была совершенно не готова к регулированию рыночной экономики (она и сейчас не готова), то, с одной стороны, можно было делать почти все что угодно, а с другой — все может быть впоследствии опротестовано и признано нелегальным. Что и произошло с «Криворожсталью», например. В тот золотой период и политики, и чиновники были гораздо дешевле, чем нынче, так что крупный капитал имел возможность скупать их целыми партиями и министерствами, получая взамен льготы, преференции и возможность минимизировать налоги и зарплаты. Диалог власти и бизнеса велся исключительно по понятиям. Власть говорила: «Вася, я знаю, что деньги у тебя есть, и мне плевать на официальный отчет, в котором твоя прибыль за год составила три копейки. Но ты областную больницу-то почини и местный театр возьми на содержание. И в мой избирательный фонд кинь сам знаешь сколько лимонов. И будем дружить». Олигарх Вася отстегивал, и все были друг другом довольны. Снизу тоже была тишина. Деморализованный пролетариат в условиях тотальной безработицы и голодухи радовался даже тем грошам, которые ему давали на заводе или шахте, и ему было абсолютно все равно, черная это зарплата или белая. Профсоюзы, которые раньше были подручными КПСС, теперь стали подручными собственников.

Во всем этом ничего нового или уникального нет. Приблизительно такой капитализм существовал в развитых странах до ХХ века. Про такой капитализм Карл Маркс говорил, что он сам выращивает собственного могильщика. И только победа большевизма в России заставила мировой капитализм задуматься о своей социальной ответственности как о единственном способе выжить. Так вот, крупный капитал Украины — при отсутствии почти всяческих ограничений для своей деятельности — вытянул экономику страны из кризиса, но тем самым создал себе большие проблемы. Укрепившийся политический класс — и это стало очевидно во время и после оранжевой революции — уже не хочет делить власть с олигархами и тем более слушать их команды. Политика в целом сделалась настолько дорогим рынком, что управление им уже не по карману даже самым большим финансово-промышленным группам, тем более что они и сами конкурируют между собой на этом рынке. С ростом производства изменилась ситуация и на рынке труда. Стал ощущаться дефицит квалифицированных рабочих и специалистов. Соответственно, возросли их требованияк работодателю. Потихоньку усиливается и, естественно, повышает свои запросы и муниципальная власть. Таким образом, сумма издержек корпораций на эксклюзивное решение вопросов со всеми своими контрагентами — центральной и местной властью, работниками и профсоюзами — начинает превышать выгоды этого метода.

Дело осложняется и проблемами роста самих корпораций. Жизнь гонит их на международные рынки товаров и заимствований. А на международных рынках от них требуют достоверной прозрачной отчетности. Корпорации вынуждены проходить независимый аудит, показывать реальные цифры, а значит, все больше открываться для налоговых органов и увеличивать налоговые отчисления. Таким образом, круг потенциальных могильщиков смыкается. В этих условиях украинские корпорации делают то, что делали все их коллеги во всех странах. Если раньше они вертели законами и пренебрегали партнерами, то теперь они хотят единых справедливых законов и готовы им подчиняться. Теперь они вырабатывают стратегии по связям с общественностью и собственным персоналом. Теперь они поняли, что такое репутация и сколько она стоит. Они широко афишируют свою благотворительную деятельность и готовы тратить на нее все больше.

Но главное, чего сегодня хочет капитал, это предсказуемости. Он хочет, например, чтобы не было фикцией ежегодное генеральное соглашение между работодателем (бизнесом), работниками (профсоюзами) и правительством, чтобы заложенные в нем обязательства всех сторон — в первую очередь тарифы — не менялись произвольно. А взамен он, кажется, уже дозревает до того, чтобы не обманывать других и выполнять свои обязательства как в отношении налогов, так и сверх того. В Библии сказано, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому — в рай. Действительно, надо очень постараться. 

http://www.expert.ua/articles/21/0/3362/